Женщина XVIII — начала XIX века была включена в поток бурно изменяющийся жизни, но начинала играть в ней все большую и большую роль. И женщина очень менялась. Характер женщины весьма своеобразно соотносится с культурой эпохи, и одной стороны, женщина с ее напряженной эмоциональностью, живо и непосредственно впитывает особенности своего времени, в значительной мере догоняя его. и этом смысле характер женщины можно назвать одним из самых чутких барометров общественной жизни. С другой стороны, женщина — жена и мать — в наибольшей степени связана с надысторическими свойствами человека, с тем, что глубже и шире отпечатков эпохи.
Поэтому влияние женщины на облик эпохи в принципе противоречиво, гибко и динамично. Гибкость появляется в разнообразии связей женского характера с эпохой.
Женский мир сильно отличается от мужского. Прежде всего, тем, что он был выключен из сферы государственной службы. Женщины не служили, чинов не имели, хотя государство стремилось распространить чиновничий принцип и на них. В Табели о рангах было специально и подробно оговорено, что женщины имеют права, связанные с чином их отцов (до замужества) и мужей (в браке).
Позже было установлено, дамы какого ранга имеют право носить золотое шитье и атлас, а какого — серебряное, какова должна быть ширина кружев и т. д. Появилось выражение «дама такого-то класса».
Итак, чин женщины, если она не была придворной, определялся чином ее мужа или отца. Только в придворной службе женщины сами имели чины. В Табели о рангах находим: «Дамы и девицы при дворе, действительно в чинах обретающиеся, имеют следующие ранги…» — далее следовало их перечисление. В документах эпохи мы встречаем слова: «полковница», «статская советница», «тайная советница». Однако слова эти определяют не независимое положение самой женщины, а положение ее мужа (для девушки — отца). Подобная исключительность женщины из мира службы не лишала ее значительности. Напротив, роль женщины в дворянском быту и культуре в течение рассматриваемых лет становится все заметнее. Женщина не могла выполнять чисто мужских ролей, связанных со службой и государственной деятельностью. Тем большее значение в общем ходе жизни получало то, что культура полностью передавалась в руки женщин.
Впрочем, не следует думать, что в России не было случаев, когда женщина отвоевала себе право на чисто мужские амплуа. В Табели о рангах было специально и подробно оговорено, что женщины имеют права, связанные с чином их отцов (до замужества) и мужей (в браке). Позже эти бюрократические ранги все более разрастались. Знаменитая Надежда Дурова, «кавалерист-девица», сначала завоевала себе право на биографию боевого офицера, затем, во второй раз, — «мужское» право на биографию писателя. Вхождение женщины в мир, ранее считавшимся «мужским», началось не с тех — все же достаточно редких — случаев. Оно началось с литературы, петровская эпоха вовлекла женщину в мир словесности: от женщины потребовали грамотность. Не следует думать, что женщина допетровской эпохи не была грамотной или что грамотность не могла занимать в ее жизни значительного места.
Пример Дуровой — редкий, но не исключительный. Были случаи, когда девушки, убегая из дома, переодевались мужчинами, чтобы отправиться к святым местам с толпой бродячих монахов. Впрочем, не следует думать, что в России не было случаев, когда женщина отвоевала себе право на чисто мужские амплуа.
Однако применительно к женскому миру интересующей нас эпохи можно говорить и о другом. К концу XVIII века речь шла уже не о грамотности и не только о способности выражать в переписке свои интимные чувства. К этому времени частная переписка (семейная, любовная), постепенно разрастаясь, превратилась в неотъемлемую черту дворянского быта. Письма эти не хранили, и огромное число их погибло, но и то, что сохранилось, свидетельствует, что жизнь женщины без письма стал невозможной.
Сложные процессы, имеющие прямое отношение к миру женской культуры, происходят и внутри литературы. Существовало два основных ее типа, с одной стороны авторитетная государственная, научная, военная печать, руководимая правительством, с другой — литература художественная, допущенная как безвредная забава. Ее роль — обслуживать досуг. Но уж очень рано художественная литература завоевывает место духовного руководителя общества. В доме каждого образованного человека XVIII века хранятся и печатные, и рукописные книги. Книга стоит дорого, и ее зачастую не покупают, а переписывают.
Остаются в рукописях и многие переводы из иностранных авторов. Карта культуры делается все более разнообразной: в нее входят и государственные акты, и исторические сочинения, и любовные романы, и письма, и официальные бумаги. Одни части библиотеки хранятся теперь в кабинете хозяина, а другие — у его жены.
Так к концу XVIII века появляется совершенно новое понятие — женская библиотека. Оставаясь по-прежнему миром чувств, миром детской и хозяйства, «женский мир» становился все более духовным. Женщина стала читательницей. Но книги были разные, и читательницы — тоже. В конце XVIII — начала XIX века женщины были приобщены к высшим проявлениям европейской и русской литературы.
Но документы сохранили для нас упоминания и многочисленных уже в пушкинскую эпоху девушек и женщин, не отличавшихся особыми талантами. Это не были писательницы, как . Ростопчина, или участницы исторических событий, как Н. Дурова. Это были матери. И хотя имена их остались неизвестные, их роль в истории русской культуры, в духовной жизни последующих поколений огромна.
Домашние библиотеки женщин конца XVIII — начала XIX века сформировали облик людей 1812 года и декабристской эпохи, домашнее чтение матерей и детей 1820-х годов — взрастило деятелей русской культуры середины и второй половины XIX века.
Но не только привычка к чтению меняла облик женщины. Женский быт изменялся стремительно, и моды, костюмы, поведение бабушек внучкам представлялись карикатурными и вызывали смех. Казалось бы, женский мир, связанный с вечными свойствами человека: любовью, семейной жизнью, воспитанием детей, — должен был быть более стабильным, чем суетный мир мужчин. Но в XVIII веке получилось иначе: реформы Петра I перевернули не только государственную жизнь, но и домашний уклад.
Первое последствие реформ для женщин — это стремление внешне изменить облик, приблизиться к типу западноевропейской светской женщины. Меняется одежда, прически. В XVIII в. в модах царила искусственность. Женщины тратили много сил на изменение внешности. Дамы кокетничали, дамы вели в основном, вечерний образ жизни. А вечером, при свечах, требовался яркий макияж. Из-за этого уходило очень много румян, белил и разной другой косметики. И семья в начале XVIII века очень быстро подвергалась такой же поверхностной европеизации, как и одежда. Женщина стала считать нужным, модным иметь любовника, без этого она как бы «отставала» от времени. Кокетство, балы, танцы, пение — вот женские занятия. Семья, хозяйство, воспитание детей отходили на задний план. Очень быстро в верхах общества устанавливается обычай не кормить детей грудью. Это делают кормилицы. В результате ребенок вырастал почти без матери.
И вдруг произошли быстрые и очень важные перемены. Примерно к 70-м годам XVIII века в Европе зарождается романтизм. После сочинений Ж.-Ж. Руссо, становится принятым стремиться к природе, к «естественности» нравов и поведения. Веяния эти проникли и в Россию. «Неестественный» моды начинают вызывать отрицательные отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которых искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» крестьянском быту. Одежды теперь просты. Новая манера одеваться соединилась с естественностью, простотой движений, живым выражением лица.
Перемена вкусов коснулась и косметики. Бледность стала обязательным элементом женской привлекательности. Красавица XVIII века пышет здоровьем и ценится дородностью. Людям той поры кажется, что женщина полная — это женщина красивая. С приближением эпохи романтизма мода на здоровье кончается. Теперь кажется красивой бледность — знак глубины сердечных чувств.
Женщина эпохи романтизма должна быть мечтательной, ей идет грусть. Мужчинам нравилось, чтобы в печальных, мечтательных голубых женских глазах блестели слезы, и чтобы женщина, читая стихи, уносилась душой куда-то вдаль — в мир более идеальный. Чем тот, который ее окружает.
Литература и искусство конца XVIII — начала XIX веков идеализированный образ женщины, который, расходился с тем, что давала жизненная реальность. Но, с одной стороны, это резко повышало роль женщины в культуре. Идеалом эпохи становится образ поэтической девушки. С другой стороны, образ этот облагораживающе действует на реальных девушек. Героические поступки женщин эпохи декабризма — во многом плод проникновения поэзии Жуковского, Рылеева и Пушкина в женскую библиотеку на рубеже XVIII —XIX веков и первые десятилетия ХIХ столетия.
Изменение общего стиля культуры отразилось на самых разнообразных сторонах быта. Стремление к «естественности» прежде всего оказало влияние на семью. Во всей Европе кормить детей грудью стало признаком нравственности, чертой хорошей матери. С этого же времени начали ценить ребенка, ценить детство. Раньше в ребенке видели только маленького взрослого. Это очень заметно, например, по детской одежде. В начале XVIII века детской моды еще нет. Детям шьют маленькие, по фасону — взрослые одежды. Считается, что у детей должен быть мир взрослых интересов, а само состояние детства — это то, что надо пробежать как можно скорее. Тот, кто задерживается в этом состоянии — тот недоросль, недоразвит и глуп.
Но Руссо сказал однажды, что мир погиб бы, если бы каждый человек хоть раз в жизни не был ребенком… И постепенно в культуру входит представление о том, что ребенок — это и есть нормальный человек. Появляется детская одежда, детская комната, возникает представление о том, что играть — это хорошо.
Так в домашний быт вносятся отношения гуманности, уважения к ребенку. И это -заслуга в основном женщины. Детский мир создает женщина. Для того, чтобы создать его, женщине необходимо много пережить, передумать. Ей надо стать читательницей.
Итак, в 70-90-е годы XVIII века женщина становится читательницей. В значительной мере складывается это под влиянием двух людей: Николая Ивановича Новикова и Николая Михайловича Карамзина.
Новиков, посвятивший свою жизнь пропаганде Просвещения в России, создал новую эпоху и в истории русской женской культуры. Разумеется, женщины читали книги и до Новикова, но он первый поставил для себя цель подготовить для нее продуманную систему полезных книг в доступной для нее форме. Им была создана подлинная библиотека для женского чтения,
Н.М. Карамзин начал свою просветительскую деятельность в школе Новикова и под его руководством. Вместе со своим другом А.П. Петровым он редактировал новиковский журнал «Детское чтение для сердца и разума» (1785 -1789). Читателями журнала — впервые в России — были дети и женщины-матери. Однако Карамзин вскоре разошелся с Новиковым.
Новиков, видя в литературе в основном прикладную педагогику, считал, что России нужна нравоучительная, полезная книга — дидактика, только притворяющаяся искусством.
Карамзин же, поэт и один из самых блистательных деятелей русской литературы XVIII века, не мог и не хотел отводить искусству чисто служебную роль. Красота, по его мнению, сама по себе имеет нравственное значение. Искусство нравственно и без надоедливых моральных нравоучений.
Отношение литературы и морали — один из самых острых вопросов. Особенно болезненно звучал он, когда обсуждались проблемы: «искусство и семья», «искусство и женщина», «искусство и дети».
В 70-е годы XVTII века романы казались столь опасными для нравственности, что когда в домах дворян говорили о них, то женщину, просто выставляли из комнаты! Это — 70-е годы XVIII века. Так было в семье ориентированной на патриархальный уклад. Но мать Карамзина уже в это время читала и давала читать сыну те модные романы, которые через десять лет наводнили большинство дамских библиотек.
Романы эти наивны, но впоследствии Карамзин скажет, что человек, который плачет над судьбой героя, не будет равнодушен к несчастьям другого человека.
Пройдет еще немного времени, и Татьяна Ларина — девушка 1820-х годов — появится перед читателем «с французской книжкою в руках, с печальной думаю в очах». Пушкинская героиня живет в мире литературы.
Воображаясь героиней Своих возлюбленных творцов, Кларисой, Юлией, Дельфиной, Татьяна в тишине лесов Одна с опасной книгой бродит.
Барышня 1820-х годов, перечувствует, передумает то, что чувствуют и думают герои лучших литературных произведений. А еще через несколько лет мы увидим, что молодая женщина, девушка окажутся порой способными на то, на что мужчины, связанные с государственной жизнью и службой, смелые мужчины, которые погибают на редутах, неспособны.
Когда на Сенатской площади картечь разгромила каре декабристов, случилось, пожалуй, самое страшное. Не аресты и не ссылки оказались страшны. Моральное разрушение человека происходило в петербургских дворцах, где вчерашние друзья декабристов спешили засвидетельствовать лояльность власти нового императора, пока в снегах Сибири несли свой крест их недавние приятели и близкий родственники.
Сосланные жили в Сибири в ужасных условиях, но им не надо было бояться: самое страшное уже свершилось. А те, в Петербурге, которые вчера еще вели с сегодняшними ссыльными свободолюбивые разговоры и которые теперь знали, что только случайность их защищает, что в минуту все может измениться и тот, кто сидит в своем петербургском кабинете, может оказаться в кандалах на каторге, — вот те испугались.
Женщины оказались более стойкими, чем мужчины. Они сильнее душой, они не боятся, они едут в Сибирь на ужасных условиях. В Петербурге их предупреждают, что все дети ссыльных, рожденные в Сибири, будут записаны недворянами — в крестьянское сословие. Их стращают тем, что они беззащитны перед уголовными каторжниками, но позже декабристки будут вспоминать, что чиновники гораздо хуже каторжников-преступников: среди этих есть люди — среди чиновников почти нет. Поведение женщин последекабристской эпохи — факт не только «женской культуры».
Девушка и женщина 1820-х годов в значительной мере создавала нравственную атмосферу русского общества. Когда мы говорим о том, откуда берутся люди декабристского круга, которых Герцен называл «поколение богатырей, выкованных из чистой стали», — тут можно указать много причин. Это и исторические события, и войны, и книги, но это еще гуманистическая атмосфера, которая так неожиданно ворвалась в семейную жизнь.
Конечно, не следует думать, что таких женщин было очень много. Были и «дикие помещицы», и их даже было больше.
Были и «дикие помещицы», и их даже было больше. Были и «дикие помещицы», и их даже было больше. Были и милые, тихие женщины, совсем неплохие, весь смысл жизни которых — в солении огурцов и в заготовлении продуктов на зиму, — старосветские помещицы, уютные, добрые. Но то, что в обществе уже были люди, живущие духом, — и в значительно мере женщины, — создавало совершенно иной быт.